Роскошные наряды, драгоценности, шикарные автомобили были для Марлен Дитрих лишь средством для создания легенды о самой себе мая 1933 года она приехала в Европу. Это была уже совсем не та молоденькая актриса немых и часто немного «картонных» фильмов, и даже не «Р-1167» – шифр, под которым немецкая иммигрантка числилась в огромной картотеке Голливуда. На вокзале Сент-Лазар толпы разгоряченных фотографов встречали облаченную в длинное мужского покроя пальто, жемчужно-серый пиджак, берет и темные очки звезду, для тысяч поклонников – почти богиню. Багаж Марлен составляли десятки чемоданов и собственный, привезенный из Америки огромный и роскошный Cadillac V 16. За этим авто по Парижу носились журналисты, его строго и молчаливо провожали взглядами полицейские. А богиня переезжала с бала Ротшильда, где, даже по мнению ироничных критиков, стала магнитом вечера, на модные концерты, где публика больше смотрела в ложу кинодивы, чем на сцену. А потом звезда вновь садилась в блестящий Cadillac, который величественно плыл по ночному Парижу, преследуемый вездесущими репортерами.
«Лимузины» дядюшки Вилли
Мария Магдалена Дитрих с юности привыкла собственным трудом зарабатывать на хлеб. Ей ничего не давалось даром, и лишь изредка улыбалась капризная фортуна. В 20-х годах, когда в Германии бушевала инфляция, начинающая актриса разрывалась между театром, небольшими ролями в не самых удачных фильмах и танцами в кабаре. Денег хватало на безбедную, но отнюдь не роскошную жизнь. Вместо богатых нарядов – изящные, но довольно скромные платья, вместо шикарных авто – иногда такси.
Впрочем, Марлен никогда не жаловалась. А впервые окунуться в мир дорогих вещей смогла не благодаря высоким гонорарам, а стараниями Марты Хелен, вышедшей замуж за Вилли Фельзинга – дядюшку актрисы. Владелец преуспевающей часовой фирмы и заядлый театрал благосклонно отнесся к богемным замашкам молодой супруги. Марта, получившая у друзей прозвище Жюли (веселая), охотно помогала друзьям из артистической среды и, конечно, племяннице, которая была младше тетушки всего на год.
Жюли одалживала Марлен меха и драгоценности. А вскоре молодая актриса стала подъезжать к гостинице, куда переселилась из тесноватой квартиры, в «шикарных лимузинах». Кавычки не случайны: свидетельства о роскошных авто, например Греты Келлер (в будущем довольно известной певицы, а в 20-х – начинающей), вполне могут быть преувеличением. Дело ведь происходило в 1922-1923 годах. На фоне нищеты и инфляции (стоимость одного доллара доходила до 42 триллионов немецких марок) «шикарным лимузином» молодым артистическим натурам мог показаться любой приличный наемный автомобиль.
Но Марию Магдалену мало волновали марки этих машин, по крайней мере – пока. Она только начинала творить сценарий для главной героини своей жизни, чье имя – Марлен Дитрих.
Предчувствие легенды
Много лет спустя ее имя обрастет легендами и мифами. Появлению многих из них актриса способствовала сама, «переписывая» некоторые эпизоды своего пути или затемняя их в угоду собственному «сценарию». Потом поклонники и журналисты одарят Дитрих всеми богатствами мира, красочно распишут ее Horch и Maybach. Но в Германии таких машин у актрисы не было. Огромные гонорары и сообразные им авто появились потом, в Соединенных Штатах.
А пока заработки были не более чем приличными, но уже появились поклонники, относящиеся в Марлен как к герцогине. Одним из них был граф Александр Коловрат-Краковский, прозванный за свою энергичность граф Киловатт. Богач, имевший дворцы в Вене и Праге, владелец венской студии «Саша-фильм», где снимали «Кафе «Электрик» с Марлен Дитрих, был, кстати, известен не только в кинематографических, но и в автомобильных кругах.
Именно Коловрат в 20-х, за несколько лет до знакомства с Марлен, финансировал постройку легкой спортивной машины, спроектированной уже известным, но еще не знаменитым конструктором Фердинандом Порше. Автомобиль в знак благодарности спонсору назвали, как и киностудию, «Саша».
Граф Коловрат знал толк в хороших, дорогих автомобилях и наверняка приобщил бы к ним Марлен, к которой питал чувства более чем дружеские. Дитрих, по рассказам некоторых современников, отвечала графу взаимностью. По крайней мере актриса навещала киномагната в больнице, где он скончался в декабре 1927-го, а много позже взяла для героини фильма «Обесчещенная» имя «вдова Коловрат».
Через несколько лет после смерти Коловрата актриса покинула родину. Теперь в ее жизнь вошли американские стандарты.
Standard of the world
Девиз фирмы Cadillac, который переводят обычно как «Мировой уровень», подчеркивающий, что компания производит автомобили, диктующие моду во всем мире, в первой половине прошлого столетия звучал действительно актуально. Но американцы задавали тон не только в автомобилях, но и в архитектуре, мебели, бытовой технике и, конечно, в кино. С этим соглашались почти все, в том числе и Марлен Дитрих, ступившая на американскую землю весной 1930 года.
Здесь звезде экрана надлежало жить в доме с бассейном и ездить на чем-нибудь дорогом и роскошном. Кларк Гейбл и Грета Гарбо владели сверхмощными Dusenberg, а Долорес Дель Рио, довольно близкая знакомая Дитрих, предпочитала не менее роскошный Cord. Высоким спросом пользовались и Rolls-Royce. Чтобы удовлетворить всех желающих, британские автомобили в конце 20-х – начале 30-х даже собирали в США.Rolls-Royce Phantom I, снимавшийся вместе с Дитрих в первом ее американском фильме «Марокко», руководство компании подарило актрисе после премьеры. Просторная и элегантная, строгая и аристократичная, машина шла Марлен. Она подходила и к длинным облегающим полупрозрачным платьям, и к шокирующим обывателей брючным костюмам, и к изящным рукам с сигаретой или дорогой сигарой. Кстати, мисс Дитрих, которая курила долго и много, нередко называли «рекламой табачной промышленности» – не счесть всех фотографий, на которых лицо Марлен обрамляют струи дыма. Знаменитые автомобильные компании тоже могли гордиться такой клиенткой.
Марлен наняла шофера – бывшего боксера, но и сама нередко садилась за руль, без видимого напряжения лавируя по Голливуду на тяжелом и не очень простом в управлении Rolls-Royce. Вскоре она рассталась с этим авто, оно ведь было всего лишь эпизодом ее звездной карьеры. Актриса уже снимала следующий кадр своей великой ленты.
В этом кадре реквизитом был самый дорогой Cadillac. Огромный, как корабль, просторный и комфортабельный, как особняк, быстрый, как хищник, автомобиль с удивительным мощным 16-цилиндровым мотором, работающим очень плавно и тихо, стал в первой половине 30-х очередным фетишем в США. Мало кто не мечтал о такой машине, но купить ее могли очень немногие. Владельцами становились промышленные и финансовые тузы, некоронованный король Чикаго гангстер Аль Капоне, звезды эстрады и кино. Среди них и Марлен, уже доказавшая Новому Свету, а значит, и всему миру, что именно она – королева экрана.
Даже в «столице мира» Париже таких автомобилей в 1933-м было очень немного. Ездить там на огромном Cadillac – лучший способ сообщить всему городу (по
крайней мере лицам заинтересованным – репортерам, кинокритикам и, конечно, поклонникам), куда в данную минуту направилась обожаемая мадам Дитрих.Через два года королева обновила экипаж, приобретя опять же 16-цилиндровый Cadillac, но с модернизированным кузовом и салоном (в те годы фирма меняла стилистику машин практически каждый год). Рядом с новым «кораблем» Марлен выглядела еще более утонченной и воздушной. Именно такой, какой хотела выглядеть.
«Облако» для «пумы»
И все-таки Сadillac для Марлен Дитрих – это и много и мало. Ведь огромный автомобиль с кузовом таун-седан (в Европе такие чаще называли «брогам») предполагал, что машиной будет управлять дородный наемный шофер в форменной фуражке. А Марлен понимала, как привлекательна женщина за рулем, особенно такая, как она. Убедиться в этом помог фильм «Желание», где Дитрих, партнером которой, кстати, был Гари Купер, снимали в нескольких эффектных авто.
Вскоре у актрисы появился Auburn 851 Speedster – большой элегантный родстер с самым модным в то время дизайном – задняя часть машины была заостренной, как нос у катера. Поэтому автомобиль и получил дополнительное название Boattail (суживающаяся задняя часть, корма).
Auburn с мощным двигателем под 150 л.с., снабженным компрессором, был последним писком американской моды. Машины купили голливудские звезды Мэри Астор и Джордж Мэрфи, звезды эстрады и спорта, молодые и молодящиеся плейбои.
Марлен сказала, что машина похожа на облако. Это истинно дитриховское сравнение вряд ли могло прийти в голову другим владельцам Auburn.
Быстрый и элегантный автомобиль наверняка по достоинству оценил Эрих Мария Ремарк, последовавший за Марлен из Франции в Голливуд. Ведь он был очень увлечен спортивными автомобилями. Дитрих рассказывала позднее, что в 30-х во Франции Ремарк частенько носился по ночным дорогам, причем часто не очень трезвый. Со страстью к быстрым машинам в душе писателя соперничало не менее сильное чувство к Марлен. Кому-то сравнение великой актрисы и «железа» могло бы показаться диким, но только не Ремарку. Свою любимую Lancia Dilambda, оставленную в гараже в Швейцарии, писатель, не раз одушевлявший автомобили в своих книгах, называл «серой пумой», а актрису – «золотой пумой».
Auburn, конечно же, произвел на Ремарка впечатление, ведь на нем можно было без труда «обставить» даже любимую 100-сильную Lancia. Кстати, помимо интереса к красивым и динамичным машинам писателя и актрису связывала страсть к курению, в том числе дорогих сигар.
Ремарк и Дитрих сближались и ссорились, строили совместные планы и творили, а над Европой все больше сгущались тучи.
Богиня Второго фронта
За возвращение на родину нацисты обещали Марлен золотые горы. Разговор состоялся в Париже с кем-то из очень высокопоставленных чиновников рейха: то ли с Геббельсом (что очень маловероятно), то ли с Риббентропом. Но актриса выбрала американское гражданство, а когда началась война, решительно надела форму армии США и отправилась на фронт с концертами.
Она легко и даже с какой-то истовой отвагой сменила роскошный калифорнийский дом на прифронтовое жилье, а Cadillac и Auburn – на прыгучий, спартанский, продуваемый всеми ветрами Willys. Чаще всего именно на этой машине, вошедшей после в историю под названием джип, актриса ездила по Франции, Бельгии и Германии, где солдаты и офицеры встречали и провожали Марлен овациями. Для освободителей Европы она была не только знаменитой актрисой и певицей, Марлен напоминала о далеком доме, оставленной семье, едва появившейся или еще даже не появившейся любви.
Грубоватый, как солдат, надежный, как друг, Willys стал символом освобождения Европы и ее – богини экрана и эстрады – символом. Причем, как и всегда, это был ее выбор, ее воля.
Незаходящая звездаЕе ждали еще многие годы работы, триумфа, обожания и зависти. Ее ждали восторг и насмешки, огромные залы в Лас-Вегасе, Варшаве, Москве, Мельбурне Марлен переезжала из одного шикарного отеля в другой, мелькали длинные мерцающие лимузины. Получая огромные (одно время, видимо, самые большие в мире) гонорары, она так и не обзавелась собственным домом и не стала рабой роскоши. Зато оплачивала счета мужа и его подруги, дочери, ее мужей, детей и внуков.
Марлен как будто все больше отдалялась от мира вещей. Гостиничные люксы и лимузины были лишь средством для очередного и, пожалуй, самого великого кадра ее киноленты. Отель – только трамплин для выхода на сцену, где «всего лишь» темный зал, луч прожектора, оркестр и хрупкая изящная женщина, ее глаза и голос, сверхсильным магнитом притягивающие к себе тысячи глаз.
После концертов она иногда позировала фотографам и раздавала автографы, балансируя на крыше очередного шикарного авто. А потом машина увозила ее в отель или к трапу самолета, чтобы актриса могла немного передохнуть перед новым концертом. Ей уже не нужно было выбирать марки автомобилей (то, что машины были самыми модными и дорогими, воспринималось как факт, само собой разумеющийся). Марлен уже давно выстроила сценарий собственной жизни. В последней части этого великого фильма декорации значения не имели.
Эту звезду уже не могли, да никогда и не смогут затмить иные светила. Даже если иногда кажется, что сияние померкло, дело не в потускневшей звезде, а в точке зрения.