Обращает на себя внимание искусство актрисы заканчивать номер и манера начинать следующий. Как будто бы мелочь, а как много от этого зависит в целом восприятие произведения! Марлен Дитрих не форсирует голос и жесты в конце, не подготавливает зрителя и слушателя к финалу исполняемой песни. Напротив, она все больше как бы растворяется в песне, оставляя слушателя наедине с только что отзвучавшей мелодией, зрителя — с только что созданным образом; не спешит раскланиваться, тихо отходит назад к роялю и оставляет секундную паузу для раздумья или просто для переживания впечатлений, настроений, полученных с эстрады. Меняющийся свет, прекрасная аранжировка мелодий и искусство дирижера Берта Бакарака, слившегося в своем черном смокинге с роялем, на котором он аккомпанирует преимущество одной рукой (правая — ведет оркестр), создают совершенную в своей художественной завершенности картину. Перед началом следующей песни Марлен Дитрих обычно комментирует ее на английском языке, кратко рассказывая либо историю ее появления, либо какой-нибудь случай из своей жизни, дающий ключ к пониманию ее смысла. Этот своеобразный актерский прием играет роль камертона, настраивающего зрителей на определенную эмоциональную волну. Жаль, что для тех слушателей, кто не знает английского, этот камертон звучит не в полную силу.
И, наконец, последнее наблюдение, играющее отнюдь не последнюю роль в том явлении искусства, которое мы называем «Марлен Дитрих». Это — реклама. Теперь мы видим, что Марлен Дитрих не миф, не сошедшая с бродвейского небоскреба реклама современной «Венеры с голосом, как черная кожа». Она гораздо глубже, чем мы ее себе представляли по откликам зарубежной прессы, человечнее, обаятельнее, душевнее той «неоновой весталки любви, дающей уроки эротики», мифический образ которой годами создавался западной коммерческой рекламой, по существу, обкрадывавшей большую актрису. И главное в ней не «legs» («ноги»), как прозвали ее американцы за красоту ее ног, и существенное в ее актерской карьере вовсе не то, как она в роли Мата-Хари пудрилась, глядя на собственное отражение в клинке молодого офицера, командующего ее расстрелом («роскошная находка фон Штернберга», — иронически писал об этом еще С. Эйзенштейн, осуждавший «жалкие эстетические потуги» талантливого режиссера и восходящей кинозвезды), нет, секрет ее искусства в другом!
Марлен Дитрих стоит больше того, чем ее реклама. Ее красота и талант неотделимы от ее внутреннего мира, от способности заставить людей радоваться ее радостями и волноваться ее волнениями. «Я выстрадала вместе с вами все эти годы, полные ужасов, и вместе с вами радовалась, когда все это миновало», — сказала актриса после одного из своих концертов в Европе, сбросившей с себя фашистскую заразу. И это были не только слова. Сегодня мы видим, что Марлен Дитрих прежде всего гуманный художник, не мыслящий себя вне людей, вне искусства. И в этом главный секрет ее молодости.
Ал. ГЕРШКОВИЧ, кандидат искусствоведения
